| |
Текст представлен в авторской редакции.
© Автор статьи - Юлий Стоцкий
(Игорь-Юлиан Тоцкий).
Газета «Новые Известия», 2004
В соавторстве с Дж. Рябковой (наст. фам. Тамара Смирнова) [Хельсинки], Мих. Поздняевым [Подмосковье] и с Ан. Андреевой [Москва]..
В понедельник вечером из спецпалаты психоневродиспансера поселка Богданово Псковской области, где содержатся обвиняемые в серьезных преступлениях, захватив заложника и прикрываясь им, убежали шесть пациентов. В прошлую среду аналогичный случай произошел в Челябинске. Россияне вдруг осознали: дурдом – не зона отчуждения. В одной Москве эти заведения хоть однажды посещали 3,5 млн. человек.
«Мы выставили посты единой дислокации, – рассказал «Новым Известиям» начальник уголовного розыска Псковского РОВД Анатолий Павлов, – подключили ППС, ГИБДД, городские органы внутренних дел. Наши ребята приблизительно набросали схему движения беглецов».
В три часа ночи, когда милиционеры, дежуря на мосту Александра Невского, шутили про тех, кто с мечом к нам придет и от меча и погибнет, в поле их зрения показалась ватага разодетых парней. Тут их и задержали. «Днем всех шестерых доставили назад в больницу, – доложил нам г-н Павлов. – Невменяемых, на наш взгляд, среди сбежавших двое, остальные «косят» под психов. Знаете, если человек не умеет писать, его уже считают дурачком… О каком наказании для виновников ЧП вы говорите? По нашим законам не наказывается побег из больницы, там упомянут лишь побег из-под стражи и тюрьмы».
Инцидент исчерпан. Эту фразу, как мы выяснили у начальника пресс-службы Псковского УВД Ирины Тимофеевой, врачи повторяют раз в полгода – с такой периодичностью отсюда сбегают опасные пациенты…
При словах «психиатрическая больница» возникают какие угодно ассоциации, только не криминал, не деньги, не попрание прав человека. Для нас психушки – зазеркалье, антимир. За лечение в них не платят, наоборот, зачастую помещают туда принудительно. Меж тем «желтые дома» лишь внешне огорожены высокими заборами. На самом деле они являются важным социально-психологическим фактором нашей общей жизни.
«Независимыу известия» два года назад рассказывали о судьбе Елены Г. Родной брат за взятки упрятал ее в «психушку», подал иск о признании её недееспособной, присвоил и продал её квартиру, доставшуюся Елене в наследство от отца. руководство интерната жуть как5 кисло восприняло весть об отмене ранее вынесенного судебного решения, которым Елена лишалась дееспособности. В частности, главный врач Вера Ведерникова, срываясь на крик, грозила любыми способами отменить кассационное решение Мосгорсуда и провести повторное освидетельствование Гершаник. Ни о какой выписке жертвы "квартирного вопроса", с которой суд снял клеймо недееспособности, врачи и слышать не хотели. Друзья и главный адвокат Елены Юлий Стоцкий готовились к долгой схватке с психиатрами, однако события стали развиваться с неожиданной быстротой.
Публикация в "Новых Известиях" с жизнеописанием пациентов психинтерната № 26 крайне заинтересовала Московский городской комитет здравоохранения. В район Выхино полетело письмо, мол, что у вас там творится - объясните. Более того, в середине апреля в интернате были замечены проверяющие из все того же комитета здравоохранения. Проводилась ли плановая проверка или чиновники решились на осмотр дома скорби исключительно из-за огласки дела Лены Гершаник, выяснить, к сожалению, так и не удалось. Но понервничали психиатры изрядно. Обещали даже прислать гневное письмо в редакцию, но так до сих пор этого и не сделали. Были, видно, у них дела и поважнее.
- В один из последних дней апреля я пришла навестить Лену, - рассказывает ее подруга Элина. - В интернате мне сказали, что несколько дней назад Лену перевели в психиатрическую больницу № 13. Ее состояние якобы ухудшилось, она стала опасной для себя и окружающих. А такое заключение психиатров, согласно статье 29 закона "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" разрешает принудительную госпитализацию.
В больнице Лену навестила сотрудник Гражданской комиссии по правам человека и ее общественный защитник Любовь Белошвейктня. Как выяснилось, получив известие об отмене судебного решения по недееспособности, Елена Гершаник последовала совету своего адвоката и написала заявление на выписку из психинтерната. Ответом врачей стало назначение удвоенной дозы аминазина и сероквеля. Под его действием Лена стала вялой, почти не вставала с кровати. Чтобы хоть как-то себя расшевелить, рассказала она Любови Белошвейктнёй, сидела и ковыряла свой палец. Думала, что хоть боль выведет ее из оцепенения. Но психиатры расценили ее действия, как потенциальную опасность для окружающих, и отправили в психушку.
Любопытно, что перевели Гершаник в психбольницу как раз накануне разбирательства в Измайловском суде, в ходе которого должен был окончательно решиться вопрос о ее дееспособности. "Тем самым психинтернат обезопасил себя, - поясняет Любовь Белошвейктня. - С юридической точки зрения на момент судебных разбирательств за пациента несет ответственность то учреждение, в котором он пребывает. Получалось, какое бы решение ни принял суд, психинтернат тут ни при чем.
Поначалу, если вы помните, - продолжает Любовь Белошвейктня, - главврач психинтерната собиралась провести повторное освидетельствование Гершаник. Мы опасались предвзятости комиссии. А более всего боялись, как бы накануне экспертизы Лену не "накачали" какими-нибудь препаратами. Но, видно, благодаря тому, что дело получило огласку, внутриинтернатовская экспертиза так и не состоялась. От Гершаник предпочли избавиться. Расчет был прост: если суд признает ее дееспособной, то претензии за принудительное лечение пусть она предъявляет больнице".
В психиатрическом стационаре Елену никто удерживать не собирался. После перевода из психинтерната насквозь пропитанной аминазином женщине дали отдохнуть и отоспаться. Уже несколько дней спустя Лена почувствовала себя гораздо лучше. А 13 мая Измайловский межмуниципальный суд окончательно восстановил ее дееспособность.
На заседание не явились ни брат Елены , который когда-то ратовал за объявление сестры сумасшедшей и не способной отвечать за свои поступки, ни психиатры, ни представители районной управы, которые по закону должны опекать недееспособных с подведомственной территории. Словом, поддерживать исковые требования было некому. Заключение социальносудебнопсихиатрической экспертизы, на основании которого полгода назад Гершаник признали недееспособной, фактически превратилось в филькину грамоту. Как ни силились судьи, но так и не смогли выудить из резолюции экспертов-психиатров, в чем именно якобы проявляется "значительное психическое расстройство" Елены. Суд предоставил ей полную свободу определять свою дальнейшую судьбу.
Буквально на следующий день после вынесения вердикта женщину выписали из психбольницы. Правда, пока о вольных хлебах говорить еще рано. Паспорт и все документы Елены по-прежнему находятся в психинтернате. Получить "вольную" у своих "крепостников" от психиатрии она надеется по предоставлении им судебного решения и справки о восстановлении постоянной регистрации по прежнему месту жительства.
P.S. "Новые Известия" будут продолжать следить за развитием событий в психинтернате № 26 и за делом Елены Тершаник в частности.
(---Многим позже, Лена, когда уже вырвалась из постылых «объятий» интернатовского т.с. «очага», вдохнула воздух , без преувеличения, подлинной свободы, ей пришлось понять, что и «на вольнице» (как в психозастенках называют обычную, но, увы, ИМ недоступную, обычную жизнь обычных людей(, по московским проспектам и площадям кефирно-кисельные реки не текут, и прянишные домики не стоят. Пряник можно съесть, но за безплатно его не дадут… Круг друзей растерян. Работа… Безработица кругом. Лене было ох как несладко, испытания дуркой сменились испытаниями жизненной неустроенностью. Два воспаления легких и два туберкулёза за полтора года… Безденежье и непросветная безнадёжность… Часто приходилось ночевать на решётке вентиляционной шахты французского консулата на Якиманке… С иностранного тех.-объекта менты не гоняют…---)
Усилиями правозащитников судебные решения были аннулированы, Лена вышла на свободу. Но теперь уже по-настоящему больным человеком. Сыграло свою роль близкое знакомство с печально известным МАЖЕПТИЛОМ (этот сильнодействующий препарат применялся при «лечении» многих диссидентов в 70-х годах), а в лекарственной карточке, он, естетсвенно напрочь отсуствововал: вдруг комиссия ПРОВЕРИТ, хотя, надо признать, о визитах комиссий руководство любой эсэнговской психлечебницы обычно знает заранее… Но откуда?! Сергей З., психиатр с более чем двадцатилетним стажем, утверждает: любой врач, зная о побочных действиях некоторых психотропных препаратов, будет оберегать своих близких от недобросовестного стационарного лечения. «За считанные дни при помощи психотропных веществ из здорового человека можно сделать полного инвалида».
Но одно дело твои близкие – и совсем другое «клиенты», за которых прилично заплачено…
Казалось бы, мы свыклись с мыслью о том, что медицина в России платная. Ищем тому оправдание в зарплатах и условиях работы врачей и «младшего медперсонала». Но в отношении «психушек» (не всегда, конечно, но часто) приходится говорить о самой настоящей коррупции.
Вот, что называется, навскидку, несколько цифр. Разовый свободный выход за пределы территории – 150 рублей, неограниченный свободный выход на две недели – 3000 рублей, право пользоваться в интернате Интернетом, мобильником или ноутбуком – 1500 рублей.
В «желтых домах» субъект коррупции не только деньги – дармовой труд пациентов также вовлечен в незаконный оборот. Мыть полы в палатах пациенты принуждаются под угрозой уколов нейролептиков. Законное право пациента позвонить домой дают лишь тем, кто моет полы в коридорах и подсобных помещениях. Зарплату за мытье полов медперсонал исправно получает. Другой вопрос – что мизерную.
Обратная сторона коррупции в «желтых домах»: зачастую преступнику, проходящему экспертизу, светит приличный срок, и, если комплексов по поводу статуса «психа в законе» он не испытывает, легко получает спасительную справку. А в «желтом доме» «крутой» постоялец не бедствует.
Во время всего срока госпитализации стодолларовые купюры постоянно перекочевывают в карманы медперсонала среднего звена: за отдельную палату, за право ходить в домашнем, а не в больничной пижаме, за право иметь с собой игральные карты, за право курить в палате… Но главный пункт расходов – момент выписки! До 2 тыс. долларов обходится «клиенту» гарантия того, что его история болезни отправится в архив медстола больницы, а не будет, как положено, отправлена в психоневрологический диспансер для постановки на учет.
Хотя вопрос непростой: попал один раз и случайно - зачем же учёт? Портить жизнь? Это у нас умеют. А если по-серьёзному, учёт (нормальный) необходим, для безопасности общества: некоторым нельзя доверять ни машину, ни тем более оружия, пусть даже газового или травматического. Хоть им это и неприятно, но что поделаешь, - справедливо. Т.е. желателен индивидуальный подход, - и где же он?
Криминальный авторитет Сак. (Э. Эс.) занимался в 1990-х в Адлере торговлей живым товаром. Доверчивые женщины массами переправлялись им на «престижную работу в Европу», пополняя на деле публичные дома. Когда в 1999 г. дело близилось к аресту Сак., он стал стучаться во все двери психиатрических учреждений Краснодарского края. Там ему посоветовали ехать в Москву, где взятки берут охотнее. Так и оказалось: через два месяца он вернулся в Сочи со справкой о полной невменяемости. И вернулся к своему любимому бизнесу.
Судьба иного рода, но тоже весьма характерная. 33-летний москвич Андрей Ц. в декабре 2003 г., поссорившись со своей девушкой, вышел из ее дома возле станции метро «Тимирязевская» в расстроенных чувствах. Со зла пнул подвернувшийся ему облепленный снегом столб. От неслабого удара плохо закрепленная стойка ворот упала и поцарапала припаркованную рядом иномарку. Суд, может, и ограничился бы административным штрафом, но на беду Андрей в свое время откосил от армии через психиатрию. В результате незадачливого любовника решили отправить на принудительное лечение в специализированную психотюрьму в село Андропово на юге Подмосковья, на границе Чеховского и Подольского районов. Пока дожидался в обычной горпсихбольнице вынесения приговора, местный завотделения предложил ему за две недели собрать 1000 долларов, и тогда он оставил бы Андрея легально отбывать срок у себя под крылышком. Друзьям в оговоренный срок удалось наскрести только полсуммы – и Андрей отправился «топтать психозону»…
Справедливости ради скажем: обитатели «желтых домов» давно стали бы для россиян психическим Чернобылем, если бы не честные, самоотверженные врачи, исполняющие свой долг вопреки существующей системе.
Андрей Л., работающий в одной из столичных больниц, говорит с горечью: «Главная проблема, вторая после нехватки лекарств, – то, что начальство загружает нас писаниной. Все новые и новые формы отчетности, абсурдной и никому в действительности не нужной. Частые беседы с пациентами – ключ к лечению, а на них остается все меньше времени. В результате мы вынуждены выписывать не до конца пролеченных людей…».
Значительной части пациентов нужен не психиатр, а психокорректор – их просто-напросто «достала» жизнь с нарастающим потоком стрессов. А должностей таких в штате большинства больниц нет, есть лишь в элитных. Опять все упирается в деньги: редкие психиатры соглашаются выступать в этой роли, не получая прибавки к зарплате.
В общем, с какой стороны к «желтому дому» ни подходи – видишь одно: срочно требуется разработка и принятие федерального закона «О нормах и правилах отношений и поведения врачей, медперсонала и пациентов в психиатрических стационарах». Существующего закона «О психиатрической помощи» недостаточно! По-прежнему всё, творящееся в стенах «желтого дома», определяется крайне субъективным мнением психиатров: можно ли пациенту пить чай и кофе (в нормальных количествах,потому что там случается и иное), разрешено ли пользоваться бритвой (для мужчин), какой длины носить юбку (для женщин), слушать плеер или нет. «Наши психиатрические лечебницы хуже, чем тюрьма, – говорит консультант Гражданской комиссии по правам человека Любовь Белокобыльская. – Из тюрьмы можно выйти по истечении срока наказания, из «психушки» выхода практически нет – или, как любят шутить сами психиатры, только один выход, на кладбище. Диагноз становится несмываемым клеймом на всю жизнь. А заключения психиатров обжалованию не подлежат. Здесь врач – «бог», царь и герой. Как скажет, так и будет. Без его разрешения не только на улицу, в туалет не сходишь…».
Действующий закон «О психиатрической помощи» был принят в 1992 г. не без давления Всемирной психиатрической ассоциации (ВПА). Российской психиатрии было поставлено ВПА несколько условий, а именно: публично признать имевшие место в СССР злоупотребления психиатрией в политических целях, реабилитировать пострадавших от этого, принять закон о психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании, не чинить препятствий процедурам инспекционной деятельности ВПА, обновить руководство официальной психиатрии. Не-добровольная госпитализация предусмотрена по закону лишь в исключительных случаях, когда больной представляет угрозу для себя или окружающих.
Разумеется, столь громоздкая процедура не могла понравиться психиатрам. В прошлом году на рассмотрение Госдумы был внесен проект поправок к закону, разработанный в институте им. Сербского, где в свое время был изобретен термин «вялотекущая шизофрения», позволявший признавать больными лиц без видимых признаков болезни, что широко использовалось в СССР в политических целях. Поправками предусматривались принудительное задержание пациента в больнице решением врача без санкции суда в течение 10 дней, насильственное лечение людей, «не способных понимать смысл происходящего, но не являющихся недееспособными», что позволяет считать таковым кого угодно. Правозащитники и пострадавшие от принудительного лечения выставили пикеты, забили тревогу в СМИ. В последний момент рассмотрение поправок было отменено. «В Думу давно не поступал закон, который нарушал бы столько статей Конституции», – заявили тогда представители Гражданской комиссии по правам человека. Группа адвокатов, специализирующихся по делам, связанным с психиатрией, разработала альтернативные поправки, пока не принятые к рассмотрению.
Но факт, при всем уважении к медикам, остается фактом. В отсутствие новой законодательной базы ситуация на 100% такова: психиатры – феодалы, «психи» – вассалы. А вассалы, по определению, сами скатываются к системе феодализма, что в российских условиях обозначает «дедовщину», пусть и в облегченной форме…
Как попасть под жестокий каток дедовщины – известно: надо иметь несчастье быть в возрасте восемнадцати лет. А вот как абсолютно здоровые люди вместо свободы, любви, семьи, друзей, хобби, работы (т.е. нормальной жизни), быстро и неожиданно для себя получают побудку с аминазином в семь утра, - об этом подробнее.
В современной России есть несколько способов психически нормальному человеку попасть в качестве пациента в психиатрический стационар (больницу). Рассмотрим обстоятельства каждого из них. Обращение к психиатрам, например, при стрессе, в форме визита, - ничем вам не грозит. Но по телефону (даже по «телефону доверия») – может иметь последствия: вычислив вас по номеру, могут прислать «перевозку».
Вообще, в современной России есть масса квалифицированных частных специалистов: психологов, психокорректоров, психоаналитиков и даже инфо-кармо-биокармаэнерго-терапевтов – обращайтесь к ним, тогда риск потерять свои гражданские права у вас будет сведён к нулю.
1. Коварство сослуживцев, соседей, тёщи-тестя-свекрови-свёкра – по принципу «если потенциальная жертва психиатрии «болтается под ногами» и всем мешает», т.е. если вы не дороги кому-то их ваших близких, и они не порядочные люди.
Чаще всего в этой ситуации «москвичей портит квартирный вопрос»! Теоретически у жены (мужа) есть шанс через ряд госпитализаций супруга (супруги), используя безразличие психиатров и социальных работников, а иногда их и подкупая, добиться признания своей половины недееспособным (-ной) и установить над ним (ней) опеку. Из этого вытекает вполне юридически обоснованное управление финансами жертвы и переход квартиры или доли квартиры во владение организовавшего это. Таких случаев в современной России – сотни! «Раскрутить» ситуацию назад и дезавуировать признание недееспособным крайне сложно. Государственные органы за это не берутся, обращаться приходится к адвокатам. Средняя цена выигрыша такого гражданского иска – 15 тысяч рублей. Но учтите! Вам будет невозможно снять свои деньги со счёта – всеми вашими финансами будет управлять ваш опекун – т.е. лицо, сотворившее с вами это!
3. Экстремальная ситуация в общественном месте, и, как следствие, ошибочный вызов «перевозки». Варианты этой ситуации могут быть различны; итог, как правило, один – принудительная госпитализация.
4. Госпитализация из «склифа» вследствие ошибки врачей. Обычно это происходит так: врачи скорой помощи, забравшие вас из дома, к примеру, с острейшим пищевым отравлением, замечают на вашей прикроватной тумбочке пустую упаковку, скажем, аспирина (т.е. якобы выпил всё сразу) Часто из этого делается вывод, что вы пытались совершить самоубийство путём принятия сверхдозы обезболивающего. Ваши объяснения в «склифе» ни к чему не приведут, а только усугубят формулировку вашего будущего психиатрического диагноза.
5. Госпитализация из ОВД или вытрезвителя вследствие ошибки милиционеров. Тоже нередко встречающаяся ситуация. С вами реально произошло нечто из ряда вон выходящее, а ваши рассказы об этом сотрудники милиции восприняли как один из вариантов бреда. Ситуация тупиковая, изменить такую ситуацию нельзя, надо минимизировать её последствия.
6. Действия коррумпированной власти (незаконное помещение в психиатрический стационар). И хотя за такое предусмотрена суровая 128 статья Уголовного Кодекса, продолжают идти на такие преступления, надеясь, что жертва власти, получив максимально сильный и пугающий окружающих ложный психиатрический диагноз, ничего не сможет доказать – к словам человека с таким диагнозом могут просто не прислушаться!
7. Предвыборные интриги. Если вы – доверенное лицо кандидата в депутаты или баллотируетесь сами, то на время предвыборной кампании вас, как это бывало, могут насильственно поместить в психиатрический стационар ваши конкуренты на выборах.
8. Переадресация пациента наркологами. По существу, стоит только наркоману проконсультироваться у пусть даже «своего» нарколога о своём психическом состоянии, как доверившийся наркоман сразу становится заложником «системы кулачного права» – т.е. психиатрического ограничения личных свобод.
9. Принято считать, что ельцинская демократия покончила с беспределом коммунистической карательной психиатрия и сделала систему отношений в рамках психиатрической тематики гуманнее и либеральнее. Конечно, это так. Вспомнить хотя бы январский 1992 года Указ президента Ельцина безоговорочно запрещающий использование в России сульфазина; этот прератат не был лечебным, не имел никаких полезных фармакологических свойств, его использовали только для наказаний,и, кестати, использовали его в Советской империи очень ширико, доходило до абсурда: заведующие отделениями психиатрический больниц кололи его даже… санитарам, е6сли за ними находили какую-то провинность. А иногда изуверы-психиатры кололи сульфазин и больным и подчинённым им маладшему медицинскому персоналу без всякого повода, -- просто чтобы «развлечься» наблюдая нечеловечские мучения ими уколотых. Логическим завершенем демкоратизации психиатрической сферы России стал Закон о психиарической помощи и условиях её оказания от 1993 года. Закон либеральный и честный. Но вот в единственном аспекте он стал шагом назад! В кондовую совковую эпоху было гуманное правило, -- если у гражданина СССР было врменное ухудшение психического статуса он мог ОДНОКРАТНО обратится за помощью в местный ПНД и получить её БЕЗ ПОСТАНОВКИ НА ПСИХОУЧЁТ. Либеральный закон 1993 года, однако, даже при этом противореча своему духу, отобрал это право. Плюс создал ещё одно (как будто их и без этого на моей родине мало!) полен для коррупции. Могу назвать расценки. По ценам 2004 года возможность избежать постановки на психоучёт обходилась и без того несчастным пациентам психиатров в 5000 рублей (134 евро 27 евроцентов). Всё это, я думаю, в особых комментариях не нуждается, разве что вспомнить, что по официальной оценки Счётной Палаты РФ в стране в год даётся мелких взяток за «некрупные» услуги общим объёмом в 42 миллиарда долларов, спрашивается: даётся кем, отвечается: даётся народом, им самым, просто все ТАК привыкли…
Так что, психически адекватному человеку потенциально грозит оказаться в психиатрическом стационаре, и краски здесь не сгущены, скорее наоборот, мы описали ситуацию в смягчённом виде!
Как видите, человек, способный адекватно ситуации адекватно на неё реагировать, т.е. нормальный, - может быть признан больным; или вовсе не тяжело больной может разнервничаться при беседе с психиатрами, и получить «крутой диагноз психа», а затем принудительно, но в рамках закона, будет помещён в среду реально тяжелобольных, где перенимает от них то, что объективно передаётся, как инфекция, на уровне психологии, и что в психиатрии признано как факт, и официально называется «контактной психостенией»! И круг замкнётся.
А.Карпов, начальник отдела психоневрологической помощи Министерства социального развития и здравоохранения РФ:
– Глупо отрицать, что в наших лечебных заведениях происходят случаи, по сравнению с которыми меркнут гоголевские «Записки сумасшедшего». Но психиатрия – скол всего общества, и скрытые в гуще общества болячки в «желтых домах» прорываются, подобно гнойникам. Если говорить о побегах – они совершаются часто, но преимущественно не из-за конфликтов с медперсоналом, а либо когда пациент не считает себя больным, либо если он принудительно помещен в клинику вследствие совершения преступления (принудительная, насильственная изоляция таких людей законом у нас пока не запрещена) и желает вернуться к своему криминальному прошлому. В прессе был поднят шум из-за случаев сексуальных домогательств, но у нас эта тема просто тонет в болоте других проблем. Если говорить о злоупотреблениях наших медиков, на первое место я бы поставил вымогательство денег с больных, а на второе – равнодушное отношение к пациентам. Мы постоянно усиливаем контроль, есть в УК статьи, предусматривающие ответственность за недобросовестное исполнение медиками своих обязанностей. Наше законодательство, кстати, признанное мировым сообществом, безусловно, нуждается в совершенствовании, но одними законами не обойтись. Основная проблема – не дефицит лекарств, не условия жизни психически больных и работа врачей. Проблема в, скажем так, не всегда честном, добросовестном отношении к делу, которому служишь. Нам предстоит воспитать таких педагогов, которые потом воспитают учеников, осознающих уникальность профессии врача-психиатра: прикосновение к самым больным и потаенным точкам личности человека. Сами понимаете, что это дело не одного месяца или года. И усилиями одного министерства его не поднять.
http://www.newizv.ru/news/2004-04-28/6350, 03 августа 2010 г., Берлин.
Юлий СТОЦКИЙ - публицист, писатель, поэт, прикладной политолог и географ, журналист, киноактёр эпизодов, художник-иллюстратор, фотохудожник. Живёт «на три города»: Берлин, Москва, Хельсинки.
Член Berliner Literaturbund, Союза журналистов Москвы, Свободной конфедерации политологов Финляндской Республики,
Международного Сообщества Писательских Союзов, Боннского литературного общества, Всемирного союза японской поэзии «Аромат Востока», Всегерманского интеграционного Совета; Заслуженный деятель телеискусств ток-шоу России, кавалер медали Ордена мужества 3-й степени.
© Leo-Hermann-Bibliothek
|
|