Текст представлен в авторской редакции.
© Автор текста - Антонина Шнайдер-Стремякова.
ГРИМАСЫ ВОЙНЫ
(отрывок из мемуарно-автобиографической дилогии
«Жизнь- что простокваша»)
***
…Словоохотливый папа Лео рассказывал, как воевал, как был ранен, как затем оказался в госпитале.
– Так ведь немцев на передовую не призывали! – возразила хозяйка.
– Меня призвали перед самой войной, а когда началась война, никого не спрашивали, кто он по национальности, – немец, поляк, узбек или казах. Приказ для всех был одинаковым – не отступать! Это потом уже вышел указ – немцев снять с передовых позиций и отправить в тыл! Тылом же была трудармия, иначе говоря, – заключение.
– Пап, а чего немцев с передовых снимали?
– Почём мне знать?
– Так это ж, как божий день, ясно. Воевать против германца русские немцы не стали бы, перешли б на его сторону! – вмешалась в разговор хозяйка, завотделом пропаганды райкома партии.
– Не скажИте... Мы собирались защищать Родину – республику свою!
– Но родом вы из Германии!
– Да, предки наши – из немецких земель, но мы и деды наши уже здесь родились.
– Ну и что!
– Самые умные командиры – таких, конечно, было немного – рисковали карьерой, но немцев оставляли у себя, в роте. Роты от этого только выигрывали – получали отличных переводчиков!
– Я такими фактами не владею, – усомнилась хозяйка.
– А где тебя ранило? – спросила я.
– Под Курском, из боя раненого командира выносил. Пуля навылет прошла, чуть ниже лопатки, слева. Ещё немного – и сердце б задело. В рубашке родился, но самое интересное произошло потом в госпитале.
– И что же произошло? – бабушке не терпелось знать.
– Могу рассказать, если хотите.
– Пап, ты наговоришь сегодня на свою голову!..
– Не бойся! – успокоила старушка. – Пусть расскажет.
И папа Лео рассказал.
– Привезли меня с командиром в госпиталь. Лежу. В палате нас четверо: выздоравливающий пехотинец на костылях, лётчик с перебинтованной головой (он всё бредил), молоденький солдатик без сознания и я. Пехотинец за всеми ухаживал – то воды поднесёт, то сестру позовёт, то одеяло поправит. Лётчик пришёл в себя и поинтересовался, с кем лежит. Узнал, что я немец, и начал задираться, а однажды схватил у кровати костыль и в меня запустил. Руку ушиб.
- Не дай Бог поправлюсь, – кричал, – не жить тебе, гадина! Все равно убью!
- Да ён наш! Командира нашего спасал, яго и ранило, – защищал меня пехотинец.
- Из-за них, гадов, здоровья лишился, а теперь – с ним, мразью, в одной палате!..
- Я поправлялся. Просился в другую палату – мест не находили. Лётчик донимал и всё грозился убить. Было похоже, что он не шутит. Наведались к нему как-то однополчане и оставили нож. С этого дня лишился я сна. Засыпал днём – безопаснее было. Лётчик на поправку шёл, иногда даже медленно поднимался с постели. Недели через две я не выдержал и уснул. Ночью. Проснулся от крика – спросонья понять ничего не могу. Пехотинец кричал и звал на помощь. Я думал, что дерутся, а когда дошло, оказалось, – меня спасают. Пехотинец у лётчика нож пытался выбить. Как только сёстры вбежали, лётчик и воткнул его.
– Как?.. В кого?..
– В подушку.
– А ты?
– Увернулся в последнюю секунду.
– Господи, страсти-то, страсти! – прошептала бабушка и незаметно перекрестилась, косясь на безбожную дочь, что отошла к помойному ведру.
– И тебя после этого оставили в палате?
– Нет, перевели в другую.
– А с лётчиком что?..
– Не знаю, больше я его не видел, а вот с пехотинцем на костылях, что жизнь мне спас, очень хотелось бы встретиться.
***
9 Мая 1975 года. Страна празднует тридцатилетие Победы.
С завода пришёл угрюмый папа Лео. Умылся и пожаловался:
- Выходит, они Ветераны, а я нет. Всех поздравляли, а я, будто и не воевал.
- Радуйся, что жив и дети рядом. Такое не каждому выпадает, – успокаивает мать.
- Командира спас, чуть не погиб…
- От, батя – даёт! – посмеивается старший сын, Володя.
- Ну-у, не говори – заливает!.. – поддерживает его младший, Артур.
- Как это «заливает»?.. Вы что – не верите, что я воевал?
- Ты немец – не мог воевать.
- А я воевал! Даже ранение имею!
- Ну, и где оно, это твоё ранение? Где? – донимает, издеваясь, старший. – Покажи!
- И покажу! – закатывает он рубашку. – Смотри, Артур, видишь рубец в области сердца?
- Мало ли... Может, на кол какой напоролся! – не сдаётся Володя. – Шрам ничего ещё не доказывает, покажи справку о ранении!
- Нет её, справки… После госпиталя в трудармию отправили – в часть не пустили.
- Вот это уже на правду похоже. А что в боях участвовал, помалкивай – засмеют, –оставил Володя издевательский тон.
- Собственные сыновья и те не верят! Да-а, обидно, – удручённо жалуется отец.
- Обидно, да не смертельно, – афористично успокаивает мать.
Докажу, все равно докажу! Только последние цифры воинской части не помню. И в военкомате не знают…
***
В один их бесцветных осенних дней отработал он смену и в серой массе рабочих шагал к проходной. Вдруг мужчина рядом, будто на столб наскочил, – подозрительно уставился. Зашагал рядом и, не отставая, всё продолжал разглядывать.
- Чего разглядываешь? Я не вор какой! – не выдержал папа Лео.
- Ты – Лёнька! Угадал? – засмеялся тот.
От неожиданности отец остановился, но ответил в том же духе:
- Ну, Лёнька – и что?
- Вот это да-а! Давай у сторонку отойдем.
Кроме нескольких человек из цеха, папа Лео никого не знал, а жизнь учила быть подозрительным и недоверчивым. «Не наедине – на людях говорить надо», – решил он перестраховаться.
– А чего нам здесь стоять? За проходной и присядем, – сказал отец.
- Тут недалёко столова с буфетом, зайдём – по стопарику хлобыснём! – предложил сияющий незнакомец.
- Да ты кто такой? Откуда? Я, брат, учёный – не подъезжай! Если из КГБ, так и скажи.
- Какое КГБ? Ты чо, Лёнь? Я табе часто вспоминал. Многим про ентот случай рассказывал. Ну, присмотрись, можа, упомнишь?
Хмурое лицо отца начинало разглаживаться, схлынувшее напряжение сменялось растерянностью.
- Нет, не припомню...
Они замолчали – пора было предъявлять пропуска. Прошли вертушку.
- Значить, такой... – заговорил незнакомец, – а ты мало измянилси. Няужто ня помнишь госпиталь у Курске?
- Госпиталь?! – выдохнул отец. – Не помнить госпиталь?! Ночь?.. Тёмную фигуру пехотинца и нож лётчика?!
- Ня забы-ыл! А ить кабы не я – лётчик и убил бы табе. Ён всё думал, шо ты германец...
- Так это ты? Пехотинец?! – жадно разглядывал он его, обнимая. – Господь знает, как я этого хотел! Вот и столкнул – устроил встречу.
- Пойдём у буфет, – гудел солдат, – енто дело отметить надо.
- Пойдём, а я бы тебя не узнал, – и они, обнявшись, двинулись к буфету.
- Понятно, постарел...
- Да нет, и я постарел, но ты же узнал! Я больше костыли твои запомнил – боялся, что они в меня полетят. Да и слаб был, к лицам особо не приглядывался. Запомнил только ощущение напряжённой атмосферы и тебя, как светлое пятно.
Сели за столик. Вспоминали прошлое, говорили о житье-бытье.
- Ён, лётчик, хучь и образованнай, а дурак: ня понимал разницы меж фашистами и вАмя, нашимя немцами. А ты ня обижайси, зла на ёго ня дяржи.
- Да я и не обижаюсь – понимал, что он просто фанат безмозглый. А с тобой очень хотелось увидеться. Жизнью тебе обязан!
- Я, как увидал табе, обомлел – ну, Лёнька, и всё тут!
- Я не употребляю, а ты пьёшь, вот и подкосило тебя.
- Правду-матку колбасишь. Ня удалась моя жизнЯ. Жаву с третьяй... и опьять скандалы. Дятей растерял... Ня за енто мы дрались.
Весь вечер, вплоть до закрытия буфета, провели в разговорах. Крепкое мужское пожатие – и они разошлись. Отойдя несколько шагов, отец крикнул в темноту:
- Слушай, не помнишь две последние цифры воинской части?
Солдат назвал их, махнул рукой: «Ну, бывай!» и – ушёл.
Обеспокоенная его долгим отсутствием, мать радостно бросилась на звонок, но, видя, что отец едва держится, сникла. Ни слова не говоря, молча провела к дивану.
В одно из воскресений, когда я приехала к родителям, папа Лео решительно придвинул мне бумагу с ручкой:
- Сегодня ты должна поработать – в воинскую часть заявление написать…
Вскоре отец получил не только справку, но и затерявшийся в ожидании хозяина орден Великой Отечественной войны Второй Степени – неверие сыновей было отмщено. Как Ветеран Великой Отечественной, он до конца жизни получал ещё и повышенную пенсию.
Долго высматривал он на проходной своего спасителя, чтобы пригласить в гости, да так ни разу и не встретил. Через годы узнал, что он умер от инсульта через несколько дней после неожиданной встречи.
Став роковой для спасителя, встреча оказалась козырной в судьбе папы Лео: помогла защитить честь не только перед сыновьями – перед Родиной тоже!..
ОТЗЫВЫ ЧИТАТЕЛЕЙ.
Александр Майснер: «Тематика её произведений – нравственные ценности: любовь-нелюбовь, правда-неправда, порок-самоочищение, чёрствость-сострадание... Всё, вроде бы, об «одном и том же», но в то же время всегда о главном – человеческих отношениях... И не важно, идёт ли повествование объёмом «в два листа» или на развороте многостраничного издания».
Светлана Фельде: «В романе «Жизнь – что простокваша», как в жизни, слёзы и смех – всё вперемешку. Так и читаешь – то мороз по коже, то смех до икоты, то грусть, то жалость, то радость, то желание крикнуть молодой и наивной девушке: ну что же ты делаешь! Не видишь разве, что за человек перед тобой!..
Книга получилась многогранной и многоплановой…
В венок повествования вплетаются воспоминания родных и близких, знакомых и коллег. И вот уже рождаются колоритнейшие образы друзей и соседей. Мы не только можем представить, как они жили и выглядели (в книге масса фотографий, подтверждающих словесные портреты), но и знаем, как они думали и говорили».
Книги можно приобрести по телефону 030-33697596
или
eMail: antonina.schneider@gmx.de
© Leo-Hermann-Bibliothek
|