| |
Текст представлен в авторской редакции.
Автор эмблемы Библиотеки-фонда
им. Леонида Германа -
художник Курт Гейн.
ИДЕЯ ВОПЛОЩЕНА!
Желаю нашей затее состояться. К. Г.
*Крывыра – крылатое выражение.
*Мумыся – мудрая мысля.
Пчёлка собирает, складирует, вырабатывает, выкармливает подрастающее поколение, уважает матку, не терпит тунеядцев-трутней и кладёт на алтарь саму жизнь, защищая сочащиеся соты от разных Винипухов. И, заметьте, всё это на фоне национальных цветов двух РОДИН – исторической и фактической! Пастораль на идеологическом фоне. Соблюдены, так сказать, Заповеди. Сознаюсь, вначале мануло изобразить медальные профили Гёте и Пушкина, с подходящим Крывыром* по ободку. Но ярко выражённый марксистско-ленинский дуализм, времён полной победы социализма в отдельно взятой стране, отпугнул меня от этой композиции, ввиду исчерпанности этой темы в рядах, германского и российского пролетариата, да и дотошные единокровные совки обязательно углядят некие происки и козни. И не без оснований. Мысленно пририсуйте к кучерявой шевелюре и бакенбардам Пушкина Vollbart, а лысому Гёте рыжую бородку клинышком. Справились? Зуб даю - вылитые классики марксизма-ленинизма получились! Даже, пристроив к ним по ранжиру А. М. Горького и Leo Tolstogo, заинтересованные будут утверждать, что это усатый Сталин и бородатый сподвижник Кар. Маркса Ф-х Энгельс. Во избежание возникновения ещё одного радикально-патриотического течения в защиту сибирско-казахско-среднеазиатско-русско-немецко-еврейского, единственно верного и всепобеждающего направления в аусзидлеровской литературе, я нахожу возможным, принять за основу мой биологический вариант. Прочёл написанное и, кажись, сам понял, что имел ввиду. Значит и Meine gnаеdige Frauen-заказчицы, поймут направление моей мысли. Аминь! Остаюсь всепокорнейшим слугой, с надеждой уповающим токмо на снисхождение всемилостивейших дам.
Курт Гейн
ГЛУБОКОМЫСЛЕННЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ,
ВОЗНИКШИЕ ПО ПОВОДУ ЗАУРЯДНОЙ КАРТИНКИ, КОТОРУЮ АВТОР, ПО ПРЕДСТАВИВШЕМУСЯ ПОВОДУ, ХОЧЕТ ПОДАРИТЬ ЗЕМЛЯКУ.
Ну, вот, пожалуйста – ещё один «Первопуток»! Будто мало ещё извели русские художники белил, чтобы увековечить нескончаемые зимы, зимушки, зазимки и предзимья. Ранние, поздние, припозднившиеся, наступившие, пришедшие, запорошившие, установившиеся, улёгшиеся. С метелями, инеями, восходами, закатами, оттепелями, метелями, позёмками…
Где по пороше обновляют путь калики перехожие, дровни и розвальни «снег почуя, плетутся рысью, как-нибудь», а в полях верховые баре борзыми зайцев травят (Ату!) и (Улюлю!) красного зверя.
Где по сугробам, уныло напевая, пробираются кибитки и во всю прыть скачут (колокольчик динь-динь-динь) фельдъегерские тройки.
Где в сёлах и посадах разрумянившиеся на морозе красны девицы в цветастых полушалках, орешки щёлкают и над добрымолодцами насмешки шутят, кои удалью своей стенка на стенку похваляются.
Где чада снеговиков лепят, снежками кидаются и дружка дружку в сугроб куряют, шалун на салазках отморозил пальчик, «ему и грустно и смешно и мать грозит ему в окно».
Где барышни в салопах с наплюмаженными корнетами на лихачах мчатся, дородное купечество на тройках, а хмельные мещане на «Ваньках» катаются. Гулянье потому что. Масленица, ярмарок али престольное что. Мало ли гуляний у православных, а в зиму особенно – пора-то не страдная.
Подобных картин и хороших, и так себе, и совсем ни к чёрту, за последние более чем два столетия, неисчислимо на Руси написано! Даже малых голландцев, которые почти на век раньше эту тему застолбили, в битом поле оставили! Переписали! Масштаб! И этот (Kurt Hein, 75) туда же со своим «Первопутком».
На первый взгляд картинка эта, действительно, может показаться заурядной и даже тривиальной. Но не аусзидлерам!
Вспомним: все «русские немцы» с августа 1941-го года стали сибиряками и северянами и вплоть до конца 20-го века копили в генетической памяти различные, связанные с первым снегом и приходом зимы, явления, состояния, приметы, чувства, желания, значительно обогатив и пополнив не столь экстремальные отложения первых 170-ти лет проживания в европейской России.
Вот некоторые из них. О злых и трагических явлениях автор умалчивает: о них земляками писано-переписано.
1) Запахи:
а) Арбузный аромат берёзовых поленьев перед гудящей плитой.
б) Дикий дух от щенка, проюркнувшего с мороза в натопленную избу.
в) Щиплющий, сытный запах капустных кочерыжек, укропа, чабреца, чеснока и хрена от солений и маринадов огородной всякости.
2) Разное прочее:
а) Конец серой тоски, простудной слякоти и непролазной грязи на дорогах.
б) Стихает вытряхивающий требуху и душу грохот телег по колоти.*
в) Томную дрёму под овчинным тулупом на уютно шуршащих дровнях.
г) Замирает лихорадка осенней суматохи и спешки.
д) Исчезают под снегом лишаи израненной людьми земли и разбросанный по ней дрязг.
е) Ну, и разные личные, сокровенные, зимние впечатления, коими обогатился каждый из нас персонально: тропически алые герани на фоне сказочных, морозных узоров на окнах или ядрёную хрусткость усолившихся груздей.
Закончим, однако, прелюдию и перейдём к анализу сути «Первопутка». Напомню: автор аусзидлер, получивший заочно бесплатное, художественное образование на художественно-графическом факультете пединститута имени основоположника СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО реализма А. М. Горького.
Вы поняли намёк? Я к своим адресуюсь. Аборигены и втиснувшиеся в их среду мульти-культурные «немцы» türkischer, kurdischer oder albanischer Herkunft, в этом деле ни бум-бум. Никто из них не то чтобы видеть, даже слышать не слыхивал о «Зелёной рюмке» П. Кончаловского!* Что тогда с них взять? Так что это Antr nu (между нами). Тем, кто потерял бдительность и разложился в рыночной экономике, напоминаю его основные постулаты в области изоискусства.
Итак, во-первых:
а) Никакой неаполитанской лазури и таитянской медянки, а только свои неисчерпаемо скромные, блёклые и серые, поющие о вдумчивой русской душе волшебные краски.
б) Никаких сказочных, изумрудно-романтических кущ из небывалых древес в неведомых палестинах.
в) Изображённое должно допускать одно-единственное, неопровержимое толкование. Предположим, на картине изображена берёза. Никто не должен усомниться в этом и принять её за осину или, скажем, чинару! Более того, желательно узнать берёзу не только, как таковую вообще, а точно по ботанической энциклопедии А. Брема. Вот это, скажем, Берёза Бородавчатая (Betula nigra), а это, положим, Берёза Повислая (Betula pendula). (См. картину.)
Во-вторых, о сюжете:
Тут главное – политически несокрушимое название картины. Например: «Смерть комиссара», «Допрос коммуниста», «Старый большевик», «Юный пионер», «Первая борозда», «Последняя электричка».
Это полностью исключало разнотолки досужей публики или потуги критиков сыскать в картине чуждое влияние и замаскированные козни.
Но, получив на день рождения такую картину, земляк засунет её за шкаф сразу же после ухода гостей.
Автор «Первопутка» это знает и поэтому дарит землякам картины, которые самому нравится писать: утренние и вечерние зори во все времена года с рыбаком или охотником; убранные поля со стаей грачей на скирдах соломы и лисичкой за облетевшими кустиками. Такие картинки переселенцы под диван не прячут, а вешают над ним потому, что: «Ну, точно, как возле Шумановки, когда от Редкой Дубравы на Кусаки поворачивать!» - «Сказал тоже! Это у Чёрной рощи возле Волчьих ракит со стороны Бекердиновки!»
Незабвенная родина грезится им в любой картинке с берёзовой рощицей и ласточками на проводах вдоль степной дороги.
Ну, а какой, позвольте спросить, соц. реализм в представленном «Первопутке»? Ну, положим, берёзы и снег однозначны. В упряжи и розвальнях можно, наверняка, сыскать неточности, но это к тому отнести можно, что упряжь и сани имеют региональные отличия. Так что это пропустим. Но…
А что за люди в санях? Откуда и куда едут? С какой целью? Пара в санях явно праздная, но больше внешних признаков праздника на картине нет. Денёк серенький, снег не искрится, в деревне на горизонте ни единого кумачового пятнышка! Даже меринок как-то понуро не то плетётся, не то трусит.
Неужели эти двое в будний, рабочий день вот так вот запросто нарядились, уселись на мягкое, душистое, колхозное сено и на колхозном Савраске поехали!? Вопреки уставу сельхозартели, обязывающий их работать весь световой день!? Где же тут главный признак изобразительного искусства страны Советов – вдохновляющий, положительный пример? Его, увы, нет…
Читатель, ты, пожалуйста, не подумай чего-нибудь такого, эдакого. Это автор рецензии с выставки передразнивал, которую, помните, Хрущёв бульдозерами разметал? (Это мы все горазды – задним числом, ехидничать.)
А этот вот конкретный «Первопуток» воскресит у всех российских немцев, которые постарше, таящееся за дымкой десятилетий, прекрасное и юное, ибо только они точно определят, в какие времена это было.
Просто вслух видно, что на дворе вороватый, полу снулый, полу сытый «застой», когда не покупали, а доставали. Напоминаю процесс: даёшь, кому нужно, к примеру, ондатровую шапку, которую по блату* достал и, доплатив разницу, становишься обладателем холодильника или кухонного гарнитура. (О смысле слова «блат», советую молодёжи побеседовать у камелька с наличными предками.)
Липовыми отчётами, приписками и рапортами о досрочном выполнении «ко дню», повышенными соцобязательствами «в честь» – совки были намертво повязаны круговой порукой: ты мне – я тебе! Если какой-нибудь оригинал всё же возникал и при всех начинал правду-матку резать, то, Боже упаси! шума не поднимали, а по-отечески журили, судили «по-товарищески» и отправляли на принудительное лечение или «химию». (Прояснить про «химию», можно на той же беседе у камина про «блат».)
Ворам высокого ранга баскаки из правоохранительных органов доставляли положенный хабар на дом. Не «за так», разумеется, но в пределах. А те, в свою очередь, переправляли положенную мзду наивысшим паханам в законе. Регулярно! Кому охота на куличках леспромхозом руководить или атташами на Сан-Томе и Принсипи аккредитоваться. И сменщикам вперёд наука: знай свой шесток!
А народу много ль надо? Все при деле – работы навалом. Не голодают. Образование всеобщее, обязательное. Бездомных нет. Выборы – все как один за блок коммунистов и беспартийных! Медицина бесплатная. Самый гуманный и справедливый суд в мире. Савраску для личных нужд бригадир за бутылку хоть на три дня разрешит, и прогул не заметит. В колхозах восьмичасовой рабочий день и отпуск двухнедельный. Живи – не хочу! Лишь бы войны не было.
А эти, как их? Во – дизиденты! Евреи того… Наших, кто за автономию, тоже на цугундер берут. В Новочеркасске работяг, слух идёт, танками… А Сахаров-то агент сионитский оказался! Цукерман!! Мазон!!!
Та-ак, ясненько. Набибисикался! Со всех сторон без разбору. То-то твоя Эмилия в последнее время мрачнее тучи: на коров орёт, баб сторонится, в бытовке, как бывало, хохмы не затевает. А это, оказывается, родной муженёк её довёл: ночами вой и треск «голосов» слушает, а не с женой в обнимку спит, ласками утомившись. Дождёшься – грохнет она Спидолу-разлучницу об порог и тебя вслед за ней выгонит к чёрту. Я Мильку знаю – до тебя к ней клинился. Оно тебе надо – себе и бабе нервы без толку трепать? Всё равно ничего не изменится. Плюнь! Транзистор пацанам отдай, хай, под него твистуют. А то у тебя от него крыша поедет, и стоять не будет. На хрен тебе тогда демократические свободы? Ноги кутать?
Ну, братцы, прошу пардона. Опять занесло. Со мной это часто случается. Такую писанину, бывает, затею, что и не соображу, как её, постылую, закончить. Начнёшь перечитывать, и оторопь берёт – затевал совсем не про это, а оно вон куда вывернуло. А всего-навсего объяснить хотел, какой такой реализм в моём «Первопутке» воплотился. Так вот…
Подвернулась в прошедшем ноябре картонка с невнятным подмалёвком. Что-то заснеженное. И за окошком, как нарочно, по-немецки вежливые хлопья зелёную травку кроют. Ну и накатило! Выдавил на палитру белил и в присест изобразил кусочек из незабвенной молодости. Понятно, и мысли сообразные этому возникали, проплывали, роились…
Так вот: это Ванька Михель из Камышей возвращается. Дембель кореша Сашки Вельша праздновали. Хорошо погуляли! Подружки за три года жару накопили – аж скворчат с пылу! Ойра полька, краковяк, фокстрот – дали шороху! За полночь начали исчезать попарно…
А в санях с ним Катуш (Катя), двоюродная сестра Сани, едет. Тут такое дело... объяснить надо.
Три года назад, на проводах, рекруты, окружённые плотным кольцом сверстниц, в упор не видели долговязую, четырнадцатилетнюю девчонку, которая стряпухам помогала. Дитё. Схема. Ключицы, веснушки, глазищи да крендельки белёсых косичек. Парни на таких не запрограммированы. А Ваньке толстушка Эмилия вообще весь кругозор заслонила, прилипла – не отодрать. Ну, бикса, держись!
Но что-то мешало ему. Неудобство какое-то. Будто за ворот что попало. Обернулся, огляделся. Галдёж, гармошка, суматоха. Гулянье, словом. Повёл плечами. Гм. Помстилось.
Через время опять пупырышки по спине! Что за чертовщина? Таясь, внимательно осмотрелся. А-а, вон оно что! Возле крыльца, по-бабьи спрятав руки под фартук, на него в упор смотрела Катя невозможно синё-синё-синими глазами! Пухлые, наивные губы подрагивали, как наговор шептали. Иван покачал головой: «Аяяй!» Стрижом метнулась в летнюю кухню и больше не показывалась. С тех пор он её не видел, хотя побывал в Камышах после армии. Она в краевом техникуме культуры училась.
А тогда, наутро после встречи, сильно припозднившись, сели кореша выпить под Nudlsup с гусем на Ванькин посошок. Кроме них, за столом родители Сашки да сестра с мужем. Только налили, входит рослая, ладная девушка. Поздоровалась, потопала ботиками по половику. Привстав на цыпочки, пристроила на вешалке нарядный полушалок и плюшевую жакетку. Одёрнула красивое платье и, потрогав уложенную на затылке роскошную, белокурую косу, подошла к столу. Подала Ивану руку и села напротив. У того рот нараспашку и дух вон!
Это была Катуш! Прекраснее самой Красоты!! До упора вдохнул, чтоб куражу набраться, но синё-синё-синие глаза не велели рушить зряшными словами любовь. Какие слова!? Тут бы дух перевесть, чтобы не задохнуться!
Проводил её домой. Поговорил с её родителями. Свадьбу справят весной, когда Катуш училище окончит.
На картинке видно, что через полчаса ошалелый Иван войдёт с невестой в свой дом и скажет оторопевшим родителям: «Мама, батя, смотрите, какое нам счастье привалило!»
Курт Гейн
|
|
